- Узнаешь.

- Не хочу я его узнавать! Разве не для вождя шести племен вы меня послали?

- Для него, - следует ответ.

- Э-э-э, - теряюсь, не зная, что сказать, - но тогда шаман не так вас понял, да?

- А с чего ты взяла, что вождем шести племен может быть только Арэнк?

И тут я просыпаюсь, словно кто-то плеснул мне в лицо холодной воды. Что за ерунда?! Что значит, не только Арэнк?

- Мизу!

Подскакиваю с циновки, вылупив глаза, и кидаюсь к Уна.

- Да? Я тут.

- Хорошо. Я рада. Мне нужно встать. Хочу пройтись.

Вопросительно смотрю на акушерку, та кивает головой.

- Хорошо, пойдем.

Мы медленно выходим из вигвама, но прежде Уна выпивает большую чашку воды. Выглядит девушка просто ужасно. Глаза запали, вокруг них черные круги, губы потрескались, цвет лица землистый.

- У меня плохое предчувствие, Мизу, - говорит младшая сестра моего мужа.

- Не выдумывай! – испуганно прерываю ее. – Все будет хорошо, родишь мальчишку…

- Я не о себе. Сон мне приснился, страшный. Ты стояла на каком-то холме, а на тебя, оскалив морды, неслась стая волков.

Против воли у меня мороз бежит по коже.

- Это просто сон, - говорю дрогнувшим голосом.

- Нет, не просто. Мне страшно за тебя, Мизу.

- Не надо, Уна. Все будет хорошо. Просто забудь. У тебя сейчас есть куда важнее дело.

Девушка кивает головой, но видно, что над ней еще тяготеет увиденный сон, и мне тоже становится как-то беспокойно и неуютно. Поэтому я предлагаю вернуться в вигвам. Едва мы входим в жилище, как подол юбки Уна становится мокрым. Она растеряно смотрит на меня и говорит:

- Я же только что облегчилась в кустах…

- Воды отошли, - выдохнули мы с акушеркой одновременно.

- Теперь все пойдет быстрее, - добавляет Котори.

Не знаю на счет быстрее, но теперь схватки стали сильнее, бедная Уна цепляется за мощную помощницу акушерки с такой силой, что у той наверняка завтра будут огромные синяки на плечах. Сестры мужа сидят молча. Просто наблюдают. И если по лицу средней сестры видно, что она волнуется, то старшая – совершенно холодна. Снова приходят несколько женщин, устаивают буйную деятельность: кипятят воду, заваривают какие-то травы, разговаривают. В общем, бесят!

Вот в таком бардаке проходит еще несколько часов. После очередного осмотра Котори кивает головой и говорит:

- Мать готова, скоро дитя появится на свет, осталось недолго.

Я облегченно выдыхаю. Наконец-то! Но через час становится понятно, что я рано радовалась.

- Ребенок слишком крупный и неправильно лежит. Она не сможет родить, - акушерка говорит это тихо, но для меня ее слова, словно удар в колокол.

- Нет!

- Шансов нет. Скорее всего, и она, и ребенок умрут. На все воля богов.

- Не надо тут приплетать волю богов! – почти кричу я. – Они должны жить!

- Мы не можем…

- Все мы можем, - перебиваю акушерку. – Как давно ты принимаешь роды?

- Больше пятидесяти лет.

- Что знаешь о строении тела? Например, где и как расположена матка?

- Я много видела, - устало отвечает Котори.

- Вот и хорошо, значит, и это сможешь сделать.

- Что именно?

- Кесарево сечение.

- Что??

- Разрежешь низ живота, матку и вытащишь ребенка.

- Я не буду этого делать! Я убью ее! – акушерка с ужасом смотрит на меня.

- Ты сказала, что она все равно умрет. И она и ребенок. А так есть шанс спасти хоть малыша, а в идеале – обоих. Котори, я прошу тебя. Больше никто этого сделать не сможет.

- Ты предлагаешь, ты и делай.

- Пожалуйста, я прошу тебя, спаси их. Я не знаю, как это делается, только слышала… от кого-то. Но у тебя получится, опыта много и понимания об устройстве тела. Нужно только усыпить как-то Уна, чтобы не просто сон, а… чтобы боли не чувствовала. Сильной боли. Я помогу, буду останавливать кровь. Прошу тебя, Котори, умоляю. Дай им шанс!

- Ты что придумала, чужачка?!

Я еще не совсем понимаю, что происходит, а ко мне уже подлетает старшая сестра мужа и пытается схватить за косы. Только в последний момент успеваю отодвинуться и повернуться к ней лицом. Ишь какая! Со спины нападает!

- А тебе что с того?

- Это моя сестра! Я не позволю! Нельзя идти против воли богов! Если она должна поплатиться за свой норов, пусть так и будет! Ты накличешь на нас всех беду!

Орет громко, глаза фанатично блестят, все женщины в вигваме до этого спокойно себе что-то делавшие по хозяйству, замирают и настороженно смотрят на нас двоих.

- Мне все равно, что ты говоришь, Нэша! Я не дам просто умереть Уна. Если она не может сражаться за жизнь, это сделаю я! А то, что ты, сложа руки, спокойно смотришь, как умирают твои сестра и племянник чести тебе не делает.

- Она сама виновата! Нельзя вести себя легкомысленно, а потом надеяться, что кто-то поможет!

- Почему нельзя? – смотрю на нее с интересом.

- Потому что она должна пройти свое испытание!

- Уна ничего не должна тебе. Уходи. Все уходите! Здесь нельзя чтобы было много людей! Мы позовем, когда все закончится.

- Ее смерть будет на твоих руках! Когда придет божья кара, я укажу на тебя, как виновницу. С тебя живой сдерут кожу и ни-кто, даже брат, не станут на твою защиту!!

Выплюнув последние слова, Нэша уходит, вслед за ней нас покидают и остальные женщины. Остаемся я, Котори, помощница акушерки и Уна. А еще средняя сестра мужа, Кэмэрин.

- Прошу, не выгоняй меня! – кидается она к моим ногам. – У меня сильная стихия земли, я могу исцелять. Большие и тяжелые раны – вряд ли, но средней тяжести, вполне получится. Прошу, я хочу помочь.

- Хорошо. Но, ни слова о том, что ты здесь увидишь.

- Клянусь!

Я поворачиваюсь к Уна, она уже почти висит на руках помощницы акушерки. Под ней – лужа крови, которая быстро увеличивается.

- Все плохо, да? – спрашивает девушка бледными губами.

- Мы справимся, - отвечаю ей, стараясь, чтобы она не видела слезы в моих глазах и ужас на лице.

Глава 17

В этот раз Котори не варит розовые цветы, а просто дает их роженице пожевать. Спустя всего пару-тройку минут глаза Уна закатываются и она оседает на руки помощнице акушерки.

Ни стола, ни какого-либо возвышения в вигваме нет, нам придется стоять на коленях возле Уна. Особенно тяжело придется пожилой Котори, но выбора нет.

- У нас есть от двадцати до тридцати минут, - говорит акушерка, раскладывая возле себя инструменты.

С удивлением вижу вполне приличные ножницы, иглу и странного вида нити. Заметив мой взгляд, Котори комментирует:

- Нитка из жил жеребенка, самая лучшая. А инструменты передаются в нашей семье от матери к дочери.

Не дожидаясь моей подсказки, акушерка сноровисто обдает кипятком тонкий нож и иглы с ножницами.

- Ты права, попытаться стоит, - говорит мне Котори. – Родить она не сможет, ребенок лежит поперек, это единственная возможность, но я не уверена, что сделаю так, как надо. Когда-то, много лет назад, я видела, как нечто подобное делала моя мать. Надеюсь, все правильно запомнила. Медлить больше нельзя. Решай. Начинаем?

- Приступай! – отвечаю, не колеблясь ни минуты. – Кэмэрин, отслеживай состояние Уна и ее ребенка, если вдруг начнет происходить что-то, с чем ты не сможешь справиться – говори. Если справишься – просто делай, не отвлекай нас с Котори.

Легкий росчерк лезвия по большому животу. Уверенные движения акушерки. Я сосредотачиваюсь на жидкостях в теле Уна. По идее, они должны быть мне подвластны, ведь это моя стихия. Если что-то пойдет не так, я одна буду за все в ответе. Не уверена, что Арэнк сможет меня простить, но и поступить иначе я просто не могла.

Кровь мгновенно заполняет рану, не давая Котори хоть что-то увидеть.

- Мизу! – зовет она.

И я отбрасываю любые сомнения. Сейчас или никогда! Я представляю, что передо мной просто жидкость. Река тела. Мне нужно заставить ее отойти от берегов раны. Всего секундная заминка и кровь подчиняется. Отходит, давая возможность акушерке сделать еще один широкий разрез, но теперь уже на внутреннем органе в теле Уна. На секунду отрываю взгляд от ужасной раны внизу живота девушки.