- Давайте приступим. Добровольно ли вы вступаете в союз?

- Да, - отвечаю я первой.

- Да, - отвечает глубокий, низкий мужской голос, от которого по моей спине моментально бегут мурашки.

- Канги, получил ли ты за дочь дары? Доволен ли ты? Отдаешь ли дочь добровольно?

- Получил, доволен, отдаю с радостью.

- Вытяните руки, - говорит Нита нам.

Я вытягиваю правую руку и вздрагиваю, когда индианка берет ее и кладет поверх руки вождя. Его горячая кожа почти обжигает мою ладонь, я едва не убираю ее, наверняка таким действием оскорбив бы своего будущего мужа еще больше. Только это мысль останавливает меня и заставляет держаться пальцами за кисть Арэнка, не отпуская.

- Эта лента – символ вашего союза. Тонкая, ее легко порвать, как и разрушить молодую семью, - Нита связывает наши руки лентой, продолжая говорить. - Будьте аккуратны и нежны друг с другом. Помните: то, что порвется, можно сшить, но грубый шов всегда будет напоминать о разрыве.

На этом церемония заканчивается. Удивительное дело, но никто не просит нас с мужем поцеловаться, хотя я морально была почти к этому готова. Почти… К нам подходят четыре воина из племени Арэнка, одним движением они раскрывают над нашими головами одеяло. И держа одной рукой его, а другой – оружие, они сопровождают нас по кругу. Уже на первых же шагах я едва не рву ленту, которая соединяет наши руки, не синхронизировав свои движения с вождем шести племен. Но он останавливается, давая мне время прийти в себя, и дальше мы идем вместе без проблем.

Пока мы шагаем под импровизированной крышей из одеяла – символом того, что теперь мой муж дает мне кров и защиту, мои одноплеменники поздравляют нас. Кто-то, как Нова, от всей души, а кто-то, как Вэра, со взглядом змеи. Медленным шагом мы доходим до вигвама Арэнка. Муж поднимает мех на входе и пропускает меня. Следом за нами заходят и четыре воина с одеялом. Они кладут ткань на пол, где постелены две циновки, и выходят.

Мы остаемся с мужем наедине.

Он смотрит на меня тяжелым, нечитаемым взглядом, и мне немного страшно. Есть в нем что-то дикое, темное, что притягивает мою городскую душу и одновременно с этим пугает до невозможности. Мы стоим друг напротив друга очень близко, мне приходиться сильно запрокидывать голову, чтобы смотреть Арэнку в лицо. Чувствуя, что больше не выдержу, хочу сделать шаг назад, но муж не дает. Муж… Так странно. Он придерживает мою руку и я вспоминаю, что на нас лента.

- Сколько нам с ней ходить? – нарушаю тишину.

- Завтра ее снимут, если раньше не порвем, - отвечает, продолжая смотреть на меня так, словно перед ним что-то странное, не поддающееся его логике.

- У нас… мы будем… - не знаю, как спросить, будет ли у нас первая брачная ночь и предупредить, что возможно, я уже не невинна.

- Сначала поужинаем, жена, - отвечает Арэнк, взяв меня за руку и подводя к костру в центре вигвама, на котором уже давно булькает что-то ароматное, на что до этого момента я даже не обратила внимания, занятая своими мыслями и страхами.

Муж протягивает мне две деревянные плошки и длинную ложку. Я беру одну емкость и наполняю ее чем-то вроде рагу, но с большим количеством мяса, от запаха которого у меня просто бегут слюни. Передаю Арэнку и беру свою тарелку. Интересно, как я должна есть, если правая рука у меня привязана к мужчине?

- Иди за мной, - следует почти приказ, я напрягаюсь, но все же следую за мужем на наши циновки.

Тут он садится, скрестив ноги, забирает мою плошку и кивает на место напротив. Я аккуратно опускаюсь на одеяло, поджав ноги под себя, теперь мы с вождем почти одного роста, и я могу смотреть ему в лицо, не рискуя повредить шею. Если уже быть совсем честной, мне нравится смотреть на этого мужчину. Он пугает и одновременно притягивает. Вот и сейчас, пока вождь тщательно перемешивает рагу ложкой, я не свожу с него глаз. Удивительное лицо. Совершенно без эмоций, как море в штиль. И только глаза пылают, показывая, что спокойствие это напускное.

Арэнк ставит плошку на пол между нами, набирает в ложку рагу и подносит к моему рту. Я удивленно смотрю на него.

- Ешь! – одно слово, сказано негромко, но с таким нажимом в голосе, что мой рот буквально сам открывается и усиленно жует то, что ему, кстати говоря, очень нежно подали в ложке.

Рагу немного горячее, чем мне бы хотелось, но очень вкусное. Язык я себе, конечно, обжигаю, и это сразу замечает Арэнк, следящий за тем, как я жую. Поэтому следующую ложку он набирает поменьше и, прежде чем подать мне, дует на нее! Как маленькому ребенку. Это одновременно и злит, и умиляет. Не могу пока решить, какое же чувство преобладает во мне в этот момент.

После третьего захода Арэнк передает ложку мне, красноречиво глядя на еду. Ага, теперь моя очередь его кормить! Ну, что же, вот и первое мое испытание в семейной жизни. Как там говорила Нита? Какие семена посеешь, те и взойдут. Я хочу красивое и здоровое, плодоносящее дерево. Да, трудиться придется немало. Поэтому я беру ложку, набираю в нее побольше мяса, ведь такую груду мышц надо хорошо кормить, и дую, чтобы остудить рагу. Как он мне. А когда поднимаю глаза и протягиваю ложку ко рту мужа, впервые замечаю какие-то искорки, как звезды, в его полночных глазах. Это он доволен, или сердится? О, боже, надеюсь все-таки, доволен. Испуганно чуть отодвигаю столовый прибор, и тогда горячая мужская ладонь ложится сверху на мою дрожащую, и направляет ложку именно туда, куда нужно. А я с облегчением выдыхаю тут же нагребая следующую, и особо не задумываясь, что мы едим из одной посуды и насколько это все интимно.

Вот таким образом мы съедаем обе тарелки. Когда еда заканчивается, надо бы помыть посуду, иначе она засохнет, и завтра я ее от всего этого жира не отмою. Но это пока еще чужой мне вигвам и я не понимаю, где что лежит.

- Надо бы помыть посуду, - говорю Арэнку, глядя куда-то себе под ноги.

Он тут же встает и помогает подняться мне, а потом ведет меня к дальней стене. Мы кладем тарелки в большую деревянную миску, заливаем водой и ставим возле огня. Понятно дело, вода быстро не нагреется, так что придется мыть завтра, но оно так и лучше, потому что я устала ужасно. А еще переволновалась сегодня. И сейчас, когда адреналин выходит, на меня наваливается просто адская усталость. Я сжимаю челюсти, чтобы подавить зевок и с тайной надеждой смотрю на наше ложе. В данный момент меня даже не смущает тот факт, что я буду делить его с чужим мне мужчиной, хоть и названным мужем.

Поднимаю глаза и тут же натыкаюсь на внимательный взгляд Арэнка. О, боже! Это же еще супружеский долг отдавать! Где взять силы?! Муж спокойно сдвигает одеяло и укладывается, сняв обувь. Поскольку я связана с ним лентой, то и мне приходится ложиться. Арэнк приподнимается на локте и смотрит на меня, лежащей на спине и все еще в одежде. Затем он приподнимается и стягивает с меня пончо, которое представляет собой что-то типа прямоугольного куска ткани с вырезом для головы. Индейцы носят его, подпоясав веревкой. Я лежу, слегка прикрыв глаза, и позволяю себя раздевать. Следующей он стягивает с меня юбку, просто тянет вниз, а потом кидает куда-то, куда и пончо. Я остаюсь в тонкой длинной рубашке до середины бедра, теплой кофте и вязанных длинных носках. И снова испуганной, потому как освобождение меня от одежды происходит очень быстро и бесцеремонно, заставляя сжаться в комочек и дрожать.

Но Арэнк, вместо того, чтобы продолжить меня раздевать внезапно останавливается. Укладывается на спину, притягивает меня к себе на грудь и укрывает нас одеялом. Я еще лежу, вытаращив глаза и радуясь временному освобождению от супружеского долга, а мой муж, сомкнув веки, уже спит, дыша ровно и глубоко.

Я ложусь щекой поудобнее на его широкой груди, слышу равномерный и сильный стук сердца вождя. Именно под этот звук мое тело наконец-то расслабляется, и я забываюсь тяжелым, полным жутковатых видений, сном.

Глава 10