- Мизу, - окликает меня Вэра, не дав погрузиться в нытье, - что ты стоишь, как камень? Вон на дереве грибы растут, видишь? Это съедобные. Быстренько нарежь их, добавим в суп.

И дает мне свой нож. Беру аккуратно и иду в указанное место, постоянно оглядываясь через плечо, чтобы девушки не ушли, оставив меня одну, как уже было. Быстро сделав то, что мне сказали, возвращаю нож Вэра и получаю от нее нагоняй за то, что неправильно срезала грибы. А откуда мне знать, как правильно? Я их видела только в магазине, причем уже срезанными и упакованными в пластик!

И снова мы куда-то идем быстрым шагом. Я участвую в марафоне и не знаю об этом? Зачем так далеко от поселения? А теперь еще и карабкаемся вверх по глинистой земле, которая расползается под подошвами ног, норовя лишить равновесия. Дважды я едва ни падаю, удерживаюсь в вертикальном положении только чудом, но все-таки взбираюсь вместе со всеми на гору. Чтобы пройти пару шагов и остановится возле реки. У нас же тоже есть река и гораздо ближе…

Девушки входят в воду по колени и начинают что-то выискивать среди камней.

- Что мы делаем? – тихо спрашиваю у Вэра, чтобы другие не слышали.

- Ловим рыбу, - так же тихо отвечает сестра.

- А почему здесь? У нас же под боком река.

Вэра смотрит на меня жалостливо, как на дурочку.

- Там мертвая вода, ты разве не заметила? У нас многие реки пересохли, а те, что остались – пусты. Найти рыбу – это великое счастье. Мэруда большая молодец, что заметила этот водоем.

Однако, девушки хоть и заняты рыбалкой, поймать вертлявую рыбку голыми руками, или копьем – то еще искусство. Многие, простояв битый час в холодной воде, выходят обозленные и ни с чем. Только двум, из более чем десяти индианок, удается поймать рыбу. Ну, как рыбу… мальков совсем. Крошечных и тощих. Таких даже жаль есть, поэтому девушки отпускают улов назад в реку.

Обратно идем еще быстрее, чем туда. При спуске с горы, я поскальзываюсь и съезжаю вниз на заднице, вызвав на себя обидные насмешки со стороны индианок. При перепрыгивании на валунах я становлюсь ногой на шаткий камень и сильно раню колено при падении. В общем, в поселение я возвращаюсь уставшей и сильно деморализованной. Вэра, видя, что я совсем скисла, презрительно кривит губы и отправляет меня смыть с себя грязь, пока она разогревает вчерашний суп и добавляет в него срезанные мной грибы.

Я бы все сейчас отдала, чтобы никуда не идти, а лечь и немного поспать, но я действительно вся в земле, грязи и глине, с разбитым коленом и растертой ногой. Взяв чистую одежду, вздыхаю, понимая, что дальше мне придется ее стирать своими руками ведь и так уже дважды переодевалась в постиранное кем-то.

На реке я быстро обмываю ноги, переодеваюсь, прячась в кустах, а когда пытаюсь распутать длинные волосы и расчесать их, впервые задумываюсь о том, как же я выгляжу? Тело я свое видела. А вот лицо – нет. В этих новых обстоятельствах и куче событий с момента моего появления в новом мире, я даже не вспомнила о внешности! Понятное дело, я не страшная, раз двое мужчин из нашего племени проявляют ко мне интерес, но все же…

Снова подхожу к реке и медленно наклоняюсь, стараясь рассмотреть свое лицо в водной глади. И замираю, жадно всматриваясь. Хорошенькая, да. Личико сердечком, аккуратный нос и пухлые губы. И теперь мне становится понятно, как отец так быстро сообразил, что перед ним не его дочь. На чужом лице индианки ярко сияют мои, славянские, голубые глаза. Надо же. Фраза «глаза – зеркало души» заиграла для меня новыми красками.

Возле меня раздается шорох и я, вздрогнув, поворачиваюсь на шум. На берегу сидит Одэкота, внимательно на меня смотрит. Хорошо, что я уже успела обмыться и одеться. Выхожу к нему на берег. Индейцы ходят очень тихо, раз я его услышала, значит, он хотел, чтобы так было.

- Я не помешал? – спрашивает.

- Нет. Я уже закончила, собираюсь возвращаться, - вытираю мокрые ноги старой одеждой и обуваюсь.

- Я принес тебе дар, - говорит Одэкота.

Я удивленно выпрямляюсь и смотрю на мужчину, который достает что-то, завернутое в шкуру и протягивает мне. Это он уже ухаживать начал? Немного робко принимаю подарок. По глазам индейца вижу, что он хочет, чтобы я открыла. Ладно. Аккуратно снимаю «упаковку» и до-о-олго смотрю на неожиданный дар круглыми глазами. Эээ?

- Там, откуда ты родом, не дарят еду? – спрашивает Одэкота, обратив внимание на мое замешательство.

- Иногда дарят, но не такую, - отвечаю, все еще не отрывая глаз от большого, килограмма на четыре, куска мяса. Чистого, без пленки и жил. Наверное, Одэкота сам разделывал и принес мне лучший кусок. Сплошная мякоть. – Спасибо. Это очень хороший дар.

Поднимаю глаза на индейца и успеваю заметить облегчение на его лице. Он волновался, что мне не понравится.

- Пойдем? – спрашивает и встает, протягивая мне руку.

Я впиваюсь обеими руками в мясо, без слов демонстрируя, что мы пойдем отдельно. Индеец просто кивает и идет. А я с ним рядом. Не то, чтобы мне не хотелось взять его за руку, касания его жесткой, шероховатой ладони мне не неприятны. Но я помню, что творила утром Нова и не хочу снова расстраивать девочку. Не сейчас, пусть немного успокоится. Возможно, к тому времени и я решу, что мне делать с ухажером.

Глава 6

В поселении мы с Одэкота прощаемся, и в вигвам я захожу одна. Вэра уже налила в миски суп и оторвала каждому строго отмерянный кусок лепешки. Я показываю ей мясо, она одобрительно кивает.

- Хороший кусок, - говорит сестра, - отличное жаркое получится.

- А можно я…? – начинаю говорить и замолкаю, неуверенная, стоит ли продолжать.

- Что? – спрашивает слегка раздраженно Вэра.

Я уже заметила, что она всегда раздражается, если говоришь или что-то делаешь медленно. Нова объяснила, еще когда со мной разговаривала, это оттого, что Вэра владеет стихией ветра. Люди под воздействием этой стихии становятся быстрыми, ловкими, а еще раздражаются, что рядом с ними все такие медленные. Вэра и Кижикои – ветер и огонь, очень хорошо ладили. Часто ссорились, но и мирились быстро. Смерть сестры стала ударом для Вэра, потому она часто меня ругает и раздражается. Я для нее кто-то вроде захватчика, паразита в теле Кижикои. Конечно, слышать такое неприятно, но поделать ничего нельзя. Я здесь, а их сестра умерла. И этого не изменить.

- Так что ты хотела?

- Я подумала, можно мне кусок мяса отнести Ните? Я так поняла, что у нее нет семьи и…

- Да, Нита живет одна, но за ней всегда кто-то присматривает. У нас не принято оставлять стариков без помощи.

- Пусть отнесет, - вмешивается отец, до этого спокойно евший свой суп возле дальней стороны вигвама.

- Сколько ты хочешь дать? – спрашивает Вэра, лезвием ножа показывая на четверть мяса.

- Да, думаю, этого будет достаточно, - отвечаю и тут же получаю отрезанный кусок.

- Садись есть, - говорит сестра, возвращаясь к супу.

- Я сначала отнесу…

- Будешь есть холодное, - перебивает Вэра.

- Хорошо, буду, - отвечаю спокойно и, снова завернув кусок мяса в шкуру, выхожу на улицу.

Я помню, где вигвам Ниты, младшая сестра мне вчера показывала, туда и иду. Старейшина встречает меня на входе. Нита сидит на пеньке перед своим жилищем и смотрит куда-то в небо.

- Тепла твоему очагу, - приветствую пожилую женщину.

- Тепла твоему сердцу, деточка, - отвечает Нита, переводя взгляд на меня. – Ты что-то хотела?

- Я принесла тебе мясо, - протягиваю женщине еду.

- Благодарю, Мизу. У тебя доброе и отзывчивое сердце. Присядь, детка, поговори со мной.

Я усаживаюсь на другой пенек и спрашиваю:

- У тебя что-то случилось? Мне кажется, ты печальна сегодня.

- Да. Сегодня отлетел дух нашей Пэвэти. Мы с ней дружили уже больше пятидесяти лет, а теперь ее не стало.

- Мне очень жаль, - говорю, вспоминая, ведь Нова рассказывала, что одной из старейшин совсем плохо и в ближайшее время для нее все решится. Вот и решилось.